Стою пеку блины. Подходит муж, деловито ухватывает верхний блин из стопки и с сосредоточенным видом дегустирует:

- Не то что-то.
- Что, сахару мало?
- Точно. Несладкие.
- Так ты же их всё равно с вареньем будешь есть?
- Со сгущёнкой. Это неважно. Одно другому не мешает.

Пришлось досыпать в забракованное тесто ещё четыре ложки сахара.

Я (рассматривая довольно ограниченный набор продуктов в холодильнике): Как ты думаешь, может, я завтра щи сварю?
Муж (с полной серьёзностью): Попробуй. Я думаю, у тебя получится. По крайней мере, несколько раз выходило достаточно прилично.
Я (ржу): Блин, ну ты же понял, что я имею в виду! Ты не против?
Муж: Понял. Не против. Но ты всё равно попробуй так, чтобы получилось.

Случился очередной раунд ковыряния медицинскими работниками дырок в моём организме. Не, мне-то, собственно, что - пусть ковыряют на здоровье, главное, чтобы толк был и всё кончилось хорошо, а не как в прошлый раз

В клинике, с которой я сейчас имею дело, просто гениальная старшая медсестра. Таким людям надо ставить памятник.

Во-первых, она умеет с первого раза ставить капельницы в организмы типа моего, где нормальные вены ещё поискать надо, при условии, что давление у меня в норме ниже плинтуса, да и болевой порог (чисто для развлечения) тоже где-то там же.
Эта потрясающая женщина воткнулась мне даже не в запястье, а куда-то вообще под основание большого пальца, - я и не знала, что туда можно капельницу воткнуть, - причём так, что я вообще ничего не заметила. То есть совсем. Она ещё раза четыре подходила поинтересоваться, не больно ли мне под иголкой. Блин, больно - это когда я лежу так, чтоб вот случайно не дай боже чем-нибудь не пошевелить, дышу через раз и мне слёзы в ухи затекают. А у них тут вообще курорт.
Думала, пока лежу, понаписать каких-нибудь текстов. Всё равно полтора часа делать нечего. Но воткнулись мне прямо с ходу в правую руку, так что написать ничего не вышло. Пришлось просто лежать пластом и релаксировать.

Во-вторых, она сегодня чудом умудрилась выкачать из меня четыре пробирки крови на анализ. Опять из какого-то загадочного места - где-то с внешней стороны локтя, там у меня дырок ещё не было.
С давлением в норме около 90/60, процедура извлечения из меня крови превращается в очень увлекательный квест. Чего только мне не предлагали в разных медучреждениях. Попрыгать, помять бумажку, подержать руки в горячей воде... В общем, жертвой вампиризма мне не стать - даже если я очень захочу

При этом у меня ещё экскурсионная группа понаехала. То есть я их при этом бегаю по городу, перевязанная каждый день в разных местах. В жопу раненый боец невидимого фронта

История, которая случилась не со мной, а с моей подругой и коллегой. Лет пять или шесть назад работала она в одном летнем лагере на юге нашей страны - чтобы хоть какие-нибудь деньги летом в семье водились, поскольку длинный отпуск летом означает ещё и отсутствие зарплаты, а педагогические отпускные имеют обыкновение заканчиваться довольно быстро и в самый неподходящий момент.

В отряде у Лены были дети лет 11-12, причём в основном мальчишки. А мальчишкам, особенно в летний период, жизненно необходима физическая активность. Поэтому Лена, сама девушка достаточно спортивная, старалась, как могла. То эстафеты им устраивала с весёлыми стартами, то договаривалась с ближайшим совхозом на тему покатать детей на лошадях, то в мини-походы на целый день со своими архаровцами ходила.

А среди архаровцев каким-то чудом затесался один еврейский мальчик. Такой совершенно классический, даже в чём-то анекдотически типичный: чистенький, лопоухий, кудрявый, маленький и щуплый. Играл еврейский мальчик на скрипочке, которую привёз с собой и регулярно пиликал печальные гаммы. Потому что каждый вечер мальчику звонила настоящая еврейская бабушка, чтобы выяснить, хорошо ли он покушал, сколько раз за день помыл руки и послушать, как подающий надежды внук гениально играет гаммы. При этом у внука не было ни одних джинсов и ни одной футболки, зато в чемодан его заботливой бабушкой были упакованы белоснежные крахмальные рубашки и чёрные брюки (будущий Ойстрах должен выглядеть соответствующе, вне зависимости от ситуации).

И вот повела Лена своих архаровцев (плюс одного домашнего мальчика в белой крахмальной рубашечке и брючках) в импровизированный поход - до ужина. Ориентирование на местности в походе осуществлялось по принципу "А интересно, что там, во-он за тем мысом? А за следующим?" Когда количество следующих мысов перевалило за четыре, с моря внезапно придуло совершенно рериховские синебрюхие тучи и начался ливень.

Лило даже не как из ведра, а так, как показывают в кино про тропики. Или рисуют на картинках про Ноев Ковчег. Как будто соседи с неба вывернули все краны на полную и укатили на дачу. Пережидать буйство стихии было негде, пытаться как-то прикрыть голову уже через полминуты стало незачем, и Ленины архаровцы, мокрые до нитки (плюс один когда-то накрахмаленный мальчик) дружно развернулись и, стуча зубами, пошлёпали по лужам обратно к лагерю.

Шлёпали они довольно долго. Хляби небесные сверзлись обратно (вероятно, не без помощи какого-нибудь заоблачного сантехника), и выглянуло солнце. Если бы архаровцы проявляли интерес к естественным наукам, они бы сообразили, что имеют счастье воочию наблюдать круговорот воды в природе: из ставшей горячей жидкой грязи на дороге обратно к небу поднимались струйки пара, мокрые футболки (плюс одна бывшая крахмальная рубашка) ощутимо нагрелись на спине, и вообще - жить стало веселей.

И вот, где-то за километр до лагеря, сухой одежды, столовского компота и прочих благ цивилизации, дорогу преградила лужа. Это была даже не Лужа, а прямо-таки ЛУЖА: вольготно раскинувшаяся на всю ширину грунтовки, влажно парившая и загадочно булькавшая медленными пузырями, которые поднимались из горячих чернозёмных недр. Эта лужа вполне могла бы быть современницей динозавров. По крайней мере, в пейзаже какого-нибудь каменноугольного периода она бы смотрелась вполне органично.

Архаровцы остановились и рассредоточились по краю ЛУЖИ в немом восторге. И тут подаёт голос тот самый мальчик - маленький и щуплый, мокрый насквозь, когда-то белая рубашечная ткань липнет к цыплячьей сутулой спине, мокрые волосы свисают с лопоухих ушей, в глазах неземное восхищение и порыв робкой безумной надежды:
- Елена Станиславовна, а можно...?

Лена посмотрела на ребёнка, вспомнила его бабушку, скрипочку и чемодан крахмальных рубашек, и приняла волевое педагогическое решение:
- Валяй!

Чистенький, воспитанный еврейский мальчик подошёл к необъятной первобытной луже. Он взирал на неё так, как будто сорок лет скитался по пустыне и вот наконец вступал в Землю Обетованную. Очень осторожно, словно стараясь прочувствовать каждый шаг, добрёл вброд до центра пузырящегося паркого бассейна. С благоговением, иначе и не скажешь, опустился спиной прямо в горячую жирную грязь. Медленно расплылся в счастливой улыбке. И сказал, вложив в одно слово всё выпавшее на его долю неземное блаженство:
- Хрю...

Лена говорит, это был единственный раз в её жизни, когда она видела полностью, абсолютно, до последней молекулы счастливого человека.

Закончился первый блок моих акварельных курсов для чайников читать дальшеПредпоследнее задание у нас было - портрет. Меня девушка Таня за занятие нарисовать не успела, доделывала дома, поэтому я получилась жгучей кареглазой брюнеткой (правый верхний рисунок):



А это я изобразила девушку Таню (если учесть, что людей рисовать я умею только на уровне палка-палка-огуречик, то в общем даже и ничего):

Наш друг живёт в деревне. И держит котов. Обычно двух-трёх одновременно.
Певого на моей памяти кота, сгущёночно-белого с рыжеватыми пойнтами, звали Кыш. Видимо, в силу особой покладистости характера и любви к дисциплине. Специфическая любовь к дисциплине его и сгубила - зимой отправившегося в самоволку Кышу сожрали лисы. Непосредственно за забором со стороны леса. Уцелевшие фрагменты кота были торжественно захоронены в мёрзлую землю.
Следующего кота (здравствующего и поныне) назвали Чуть-чуть. Потому что он чуть-чуть похож на предыдущего - в основном, по счастью, расцветкой, а не характером. Что пока что способствует его долгой жизни.
Третьего кота, здоровенного флегматичного мейн-куна, подаренного хозяину на юбилей, зовут Весь. Потому что он весь такой классный, весь такой большущий, весь такой пушистый, весь такой ушастый...

***
Начальство моё в прошлом году ездило на конференцию куда-то не то в Висконсин, не то в Вайоминг. И вот тамошний местячковый телеканал решил сделать сюжет о международном съезде педагогов - не каждый же день аж из России приезжают! Девочка-корреспондентка, лучась типично американским энтузиазмом, бодро взяла интервью почти у всей русской делегации. И особо тщательно, чуть ли не язык высунув от усердия, записала на бумажке имена-фамилии-отчества присутствующих. Английскими, естественно, буквами. Для верности даже пометив, где тут имена, а где - фамилии, а то кто их, этих русских, разберёт.
В итоге в телепрограмму попал кусочек интервью коллеги моего начальства из одного довольно отдалённого от нас региона страны. Звали коллегу Надежда Афанасьевна Збар. И вот не то американская девочка потеряла свою бумажку, не то они там у себя на телевидении решили, что живого человека в принципе не могут звать Nadezhda - но всё время, пока длилось интервью, под изображением коллеги гордо светилось нормальное российское женское имя: Zbar Affanasjevna...

***
Ездили летом несколько раз к друзьям на дачу. Места замечательные, Псковщина: лес, озёра, всё, как положено. По дороге туда и, соответственно, обратно, проезжаем невзрачный населённый пункт под загадочным по своему происхождению названием Полоски. Местные юмористы каждый год дорисовывают на знаке цифру 2: Две Полоски. Каждый год думаю попросить мужа притормозить и вылезти с креативным названием сфотографироваться. На счастье.

Сегодня тоже что-то снилось интересное, но не запомнилось совершенно. Так что из старых запасов.

Приснился какой-то африканский лидер, небольшого роста, толстенький, в очках и какой-то своей национальной рубахе. И как будто он - личный друг моего мужа. И сто лет с ним не виделся, и вот специально для этого как будто приехал в Питер. И вот мы его провожаем обратно в его африканскую страну, Эфиопию там какую-нибудь или Эритрею, а он не хочет на представительском авто ехать, а непременно на метро.

И вот мы с ним и с его охраной идём на метро, а станция как будто бы наша, но облицовка какого-то странного лилового цвета, типа лаванды. И залегание совсем неглубокое, так, по лестнице спуститься. Я его ещё предупреждаю - вот, вы близко к краю платформы не подходите, а то на рельсы упасть можно. И сама тут же падаю на рельсы. А они тоже как-то неглубоко совсем, по пояс наверное, и контактного рельса нету. Как у электрички. Я вылезаю обратно, а платформа мраморная, скользкая, и его охрана меня за руки вытягивает. Приходит поезд, совершенно пустой. И вообще в метро кроме нас - полтора человека. И вот эта наша африканская делегация. И оказывается, ему надо буквально пару остановок проехать, покататься до машины.

И вот мы выезжаем как бы на конечную, поезд на поверхность выезжает, и перед депо прямо всех высаживают на травку. И наш африканский лидер со своей, значит, охраной идёт идёт куда-то наискосок через пустырь, там у них такой здоровенный белый лимузин с флажками стоит. А я с ним иду, провожаю. И он у меня спрашивает, мол, когда ж вы наконец поженитесь-то? А я ему говорю, да мы уже лет десять как женаты вообще. А он спрашивает - а детей чего не нарожали? И я ему начинаю так немножко путано объяснять медицинский аспект проблемы. А он так вполоборота слушает и хитро на меня смотрит поверх очков, как будто что-то знает...И вот они уже все в лимузин садятся, а я вдруг понимаю - а как же я домой поеду? У меня ни сумки с собой, ни денег, ни жетона на метро - нас же с этим лидером бесплатно пустили. И я ему говорю - а у тебя денег никаких не осталось? А он достаёт какой-то документ, типа поздравительного адреса или благодарности, а там у него сто рублей вложено. Он их мне отдаёт и говорит, вот, зачем мне теперь ваши русские деньги. Я у него деньги беру, мне как-то неудобно немножко, но домой очень хочется. И иду в метро обратно.

Организм почему-то решил, что он медведь. Во всяком случае, он упорно пытается отожраться к зиме, а потом устроить себе берлогу под одеялами и победно впасть там в спячку. До мая месяца примерно.

В общем, в свой профессиональный праздник сбежала я с работы пораньше. С подружкой. Есть суши. Из суши-бара мы ушли уже через час, потому что подружка подозрительно озиралась по сторонам и в конце концов заговорщицки прошептала: "Пошли отсюда. А то мне кажется, что здесь все педагоги!"

Приехала домой, и тут-то организм на полную катушку проявил себя с медвежьей стороны. Сначала он просто сожрал всё, до чего смог дотянуться. Я поняла, что что-то не то, когда внезапно обнаружила себя на кухне, поедающей холодные спагетти прямо из кастрюли. Как маленький макаронный Ктулху. Потом организм последовательно сожрал четверть банки варенья, последний кусочек сыра,какие-то печеньки, пол-помидора, куриную котлету и остатки арбуза. И, довольный, отрубился спать. Умотавшись в плед с головой.

Проснулась я, только когда муж пришёл с работы. Даже частично размоталась и повылезла из пледа. Умиление мужа этой кавайной картиной выразилось следующим образом:



Муж (иронично, изображая удивление моей помятой рожей и специфической причёской типа "хвост пододеяльный": Ой. Это кто тут у нас такое вылезло?

Я (мрачно): Это я. Наверное.

Муж (с совершенно серьёзным выражением лица): Нет. Не похоже. Это кто-то... какое-то медвежуть.